От автора: рассказ начинается как переложение эпизода "Мартовские иды", а заканчивается как вымышленное выражение всем известных событий серии. Так что прошу учесть стандартные предупреждения.
От переводчика: долгое время распечатанный лист с этим текстом на английском языке лежал в моем кошельке. Кошелек украли, но этот рассказ так и остался со мной. Вот… захотелось поделиться…

Так близко.
Моя отважная воительница была так близка. Она действительно верила, что ее сил хватит для последнего рывка. Это было все, чего я хотела, это была мечта ставшая реальностью.
Знаете, я никогда не верила в предсказания Алти, по крайней мере не так, как этого хотела шаманка. Я полагаю, что должна была увидеть смерть и почувствовать отчаяние, которым она так бесцеремонно пыталась одарить меня. Она хотела моей боли, чтобы навредить Зене, свернуть ее с пути борьбы за добро.
Я признаю, что Алти была ужасно близка к своей цели. Но этого было недостаточно. Мой путь - видеть надежду там, где ее не может быть, верить в то, что любовь всегда будет где-то между строчками. Я знаю, что из-за этого я кажусь еще наивным ребенком несмотря на то, что побывала в подземельях Тартара и выжила, чтобы рассказать об этом. Что же, большинство людей просто недостаточно хорошо меня знает.
Алти точно не знала, Арес не знал, Цезарь, Каллисто. А это значит, что они не знали и Зену.


Я верила в Зену. Я знала, что она придет. О, это было просто великолепное зрелище, когда она прорвалась сквозь тюремную охрану, распахнула дверь, обняла меня, а потом сбила цепи с Элая, принося клятвы в том, что не она даст осуществиться своим худшим кошмарам.
Я знаю, что сумей она поверить в себя, так как я верила в нее, никакая сила на земле не смогла бы победить ее, кроме нее самой. И я была права. Потребовались сверхъестественные силы разрушения, в какой-то степени созданные ее же руками, чтобы поставить ее на колени.


Я почувствовала Каллисто прежде чем увидела ее. Опасность была так близка, что мурашки пробежали по спине. Но удар обрушился на Зену.
Выражение лица моей возлюбленной подруги ясно дало мне понять, что она увидела свое падение в бесконечном множестве дюймов от собственного обещания.


Она освободила Элая и его последователей и все же, все что она видела - была я.


Так близка к тому, чтобы спасти меня - нас… так беспомощна в тщетных попытках защитить того, кто скорее умрет, чем позволит себе убить другого. Все это обрушилось на меня в один момент: девчонка, которая выступила против работорговцев и вдохновила потерянную душу воительницы на сражения за добро; ученица, которая быстро схватывала, когда надо говорить, когда надо бежать, а когда столкнуть противников лбами, сберегая собственные силы; амазонка, которая знала, что такое "убивать".
Как сказала Зена, все изменяется.


Я видела как охранник с мечом склонился над моей спутницей и все вдруг стало предельно ясным в моем сознании. Моя одежда сильно отличалась от простого крестьянского платья, которое было на мне в день нашей встречи с Зеной или той одежды, в которой было так легко управляться с шестом, но инстинкты не покинули меня. Я так хотела все изменить. Спасти Зену.


Она была так близка.


Так подошла моя очередь. Теперь я должна бороться за нашу команду. Копье подойдет. Я уверенно взялась за одно из тех, что валялось в стороне. Оно само легло мне в руки и на этот раз мой рубеж будет взят.
Если вспоминать о том, что было после того, как копье вонзилось в цель, то кроме смутных очертаний и расплывчатых образов, я ничего не способна воспроизвести. Я думаю, что почувствовала то, чего я так боялась в Зене, но, по правде говоря, всегда знала, что и сама обладаю частичкой этого.
Я помню, как словно со стороны наблюдала за безуспешными попытками Зены встать. Я слышала как она кричит:
"Нет!"
Я столько раз делала это сама, когда была на ее месте. Но я была так близка к тому, чтобы спасти нас, что не могла - просто не могла - остановиться.
Стоило мне начать осознавать происходящее - или мне так казалось в тот момент - как я была ошеломлена тем, что в моей руке был окровавленный кинжал. Я разжала пальцы.
Все действительно изменилась. И Зена была жива.


Я обнимала ее так, словно она стала сосредоточием вселенной. Думаю, что так и было на самом деле. Я знаю, что она чувствовала то же самое по отношению ко мне. И все же, я поняла, что она испугалась. Она не знала точно, кто держит ее. Она хотела бы, чтобы это была я, чтобы я была жива.
Но какой ценой?
Увидит ли она в моих глазах ту же тьму, что сходила столько раз на нее саму, когда я была в опасности?
"Габриэль?", - прошептала она с надеждой. Я не смогла сдержать улыбку. Для того, кто так силен и уверен в себе, она была настолько беззащитна в моих руках. Я не хотела, чтобы она беспокоилась. Ни на секунду.
Я осторожно и нежно повернула ей голову, чтобы она могла увидеть меня и узнать, что любовь держит ее в своих объятиях. Она наградила меня одной из тех бесценных улыбок, которые вызвали мои слезы, но она знала, что это слезы очищения, смывающие все сомнения в том, что чтобы не случилось, все к лучшему. Ну или по крайней мере, к этому стоит стремиться.


Люди склонны считать, что скорбь наполняет эти "бестолковые разговоры" (как их называет Зена), когда смерть стоит у порога. Ладно, я полагаю, что я чувствовала это тоже в те моменты, когда одна из нас или мы обе оказывались в такой ситуации в прошлом. Возможно это действительно так, когда есть вина, страх, неуверенность и прочие неразделенные эмоции и ожидания. Но те последние несколько минут между мной и Зеной навсегда останутся самыми волшебными в моей жизни. Было ощущение, что все время и пространство, мечты и надежды сосредоточились в одном месте. Мы знали, что то добро, которое нам удалось сделать людям станет нашим наследством. Мы знали, что наша связь достаточно прочна, чтобы противостоять всему тому в этой вселенной, что способно разъединить любящие сердца. Создавалось ощущение, что мы живем в своем собственном мире, в котором важно только то, что делаем мы сами.


Забавно, Зена всегда заставляла меня философствовать. Она всегда потворствовала моим потребностям в поиске самовыражения. Она куда мудрее, чем многие думают. Несмотря на то, что мы такие разные, она давно говорила мне, что я ее свет, ее путь. Я рада, что у меня была возможность убедить ее в том, что она значила для меня не меньше.


Я заканчиваю свой путь в роли защитницы. Я нежно храню ее душу воина, которая беспомощна в неподвижном теле. Но когда она сказала, стесняясь собственных слов, что хотела бы прочитать мои свитки, я подумала, что уже умерла и попала на Елисейские поля.
Боже, эта женщина может быть такой внимательной!
Она боролась с демонами и богами, рушила империи и что оказывается для нее важнее всего этого в наши последние мгновения?
Мои слова. Мои истории о том, кто мы, что мы сделали, что мы значим друг для друга. Мое видение "нас". Не то, что говорят другие. Даже не то, что она сама может сказать.
Я приняла этот дар с честью и ответила, что ей бы понравилось. И я поверила ей, когда услышала в ответ:
"Я знаю"
Я не тот человек, который вносит вклад в развитие истории как это делает Зена. Если вы не можете вносить изменения, смотрите глубже, проникая за оболочку очевидного, любя то, что невозможно любить, имея веру в то, что заведомо обречено на поражение.


Я верила в невозможное, а Зена осуществляла это. Или, по крайней мере, была так близка.
Вы знаете, даже в отрицательном результате должна быть своя положительная сторона, которую я не замечала раньше.
Я имела обыкновение ругать саму себя за то, что я постоянно размышляю о том, как бы разорвать круг ненависти и насилия - "бессмысленная трата времени", как бы это охарактеризовала Амарис.
Спокойное наблюдение за тем, как людям причиняют боль всегда шло в разрез с моими внутренними представлениями о том, как должно быть. Глубоко внутри я всегда чувствовала какую-то толику бессмысленности в своем "непротивлении" даже когда мне удавалось достичь некоторого успеха с порошком и веревками.


Мы улыбались, когда солдаты выполняли свою работу. Мы просто смотрели в глаза друг другу, обмениваясь энергией чистейшей Любви переполняющей нашу сущность.
Элай был прав. Это самое сильное чувство из тех, которые мне доводилось испытывать.


Теперь, когда все остальное позади, я полагаю, что могу с уверенностью сказать, что мне плевать, если Любить значит ничего не делать. Это так же точно, как и то, что мы будем распяты на этих крестах.
Мы так близко, что сумели остаться единым целым.
Так близко.
Достаточно близко для того, чтобы заглянуть в вечность.




Конец первой части